Политолог Тимофеев: Франция и Британия пытаются выстроить Европу вокруг себя

Безусловно, рассматривая вчерашнее выступление президента Франции Эмманюэля Макрона, нужно учитывать общий международный контекст, который у нас сложился, исходя из двух составляющих.

Первая - это, скажем так, эволюция линии фронта, которая, как мы видим, складывается в пользу России, и инициатива переходит к нам. А вторая - это все последние заявления президента США Дональда Трампа и его команды, включая Мюнхенскую конференцию и выступление вице-президента Джей Ди Вэнса, которое стало для европейцев холодным душем, известную перепалку Трампа с Зеленским и так далее. То есть общая неуверенность в Европе, которая усугубляется возможными переговорами России и США, конечно, достаточно сильно всех их, если говорить дипломатическим языком, дезориентировала. Теперь европейским политикам не очень понятно, можно ли рассчитывать на американские военные гарантии в плане обороны Европы и военной поддержки Украины?

Франция, как и Великобритания, собственно говоря, две ядерные державы Европы, естественно, пользуются этой ситуацией для того, чтобы постараться выстроить вокруг себя остальных европейских союзников. Использовать такой, что называется, эффект сплочения вокруг флага и показать, что они готовы играть роль "запасных лидеров", и сплотить ряды союзников по Евросоюзу и НАТО.

Ну и конкретно для Макрона, как для лидера единственной ядерной державы Европейского Союза, вся эта ситуация позволяет, с одной стороны, несколько отвлечь внимание от внутренних французских проблем, с которыми у него довольно сложная ситуация. А также подчеркнуть себя в качестве возможного нового лидера европейцев. Особенно сейчас, когда мы видим, что главный партнер Франции, Германия, находится в определенном переходном периоде: прошли выборы, но пока еще непонятно, когда будет инаугурация нового канцлера и каковы будут его приоритеты во внешней политике.

Так что Макрон, конечно, всей вот этой непонятной, взбудораженной Трампом ситуацией пользуется для того, чтобы снова выдвинуться в первые ряды и все-таки убедить европейцев в том, что нужно дальше работать над концептом стратегической автономии Европы, о котором он постоянно говорит. Естественно, при этом имея в виду себя и Францию как лидера этой группировки.

Точно так же задергался и британский премьер Кир Стармер, поскольку для него сложилась очень похожая ситуация. После Брекзита, после выхода Великобритании из Евросоюза отношения между ними были, мягко говоря, не очень хорошими. А по некоторым вопросам там до сих пор не все сбалансировано. И для Стармера как нового лидера Великобритании текущие условия дают возможность снова показать, что Великобритания нужна Европе, а Европа нужна Великобритании.

Одновременно Лондон пытается играть роль "связующего моста" между США и Европой и активно продвигает себя, показывая не только британцам, но и европейцам, что про Брекзит сейчас можно несколько подзабыть, а вперед выпятить роль Британии как военно-политического игрока. Так что здесь Стармер и Макрон идут по схожему пути: пытаются воздействовать одновременно и на общеевропейскую аудиторию, и на внутреннюю.

У Макрона внутренняя ситуация, как мы видели по прошлому году, очень и очень сложная, поскольку большинство в парламенте он утратил. Именно с этим связаны его попытки, говоря шахматным языком, провести какие-то рокировки, найти ту комбинацию, которая позволит иметь устойчивое если не большинство, то меньшинство в парламенте и премьер- министра, который будет пользоваться доверием.

Этот период начался после выборов прошлого года, и он закончится, возможно, уже этим летом. У Макрона в июне-июле будет возможность провести еще одни внеочередные выборы, именно тогда истекает годовая пауза на их проведение, установленная конституционными требованиями. И он может еще раз сыграть в русскую рулетку и попытаться перезагрузить систему через новые выборы, чтобы получить парламентское большинство.

В то же время нужно учитывать, что внутриполитические вопросы в первую очередь решаются не столько президентом, сколько премьер-министром Франции, такая там политическая традиция. Так что Макрон в данном случае имеет возможность действительно заниматься внешней политикой и в случае каких-то успехов показать, что, несмотря на очень плохие рейтинги, несмотря на всю критику со стороны французов, он остается дееспособным лидером, который стремится решить важные национальные задачи.

Что же касается "силовых" тезисов Макрона о "европейской обороне" и так далее, то нет уверенности в том, что он говорил конкретно про европейскую армию. Вообще этот термин - это такой шаблон, который кочует по СМИ. Макрон скорее говорил про стратегическую автономию Европы. Впрочем, что такое "стратегическая автономия Европы", никто на самом деле толком не знает, но приблизительно это можно описать как возможность иметь самодостаточный военно-промышленный комплекс, то есть производить вооружения для своих армий и в меньшей степени зависеть или вообще не зависеть от Соединённых Штатов.

Предполагается, что Европейский Союз усилит свои внешнеполитические позиции и сможет, скажем, более активно отстаивать свою роль в мире, опираясь не только на экономический или научно-технологический потенциал, но и на военно-политический. Эта идея корнями восходит ещё к представлении генерала Де Голля о Европе как о державе. Естественно, та идея была выдвинута совершенно в другую эпоху, в период биполярного мироустройства, но именно она поддерживала Францию в стремлении балансировать между Соединенными Штатами и Советским Союзом и, в том числе путем создания европейских интеграционных объединений, приближать конец этой самой биполярности.

Ее конец, как мы знаем, наступил, но Европейскому Союзу легче от этого не стало. Во многом потому, что Евросоюз создавался все-таки не как военный, а в основном как экономический и промышленный блок, и в нем военные вопросы практически у всех, за исключением Франции, были отданы на откуп американцам. Многолетние попытки, я бы сказал даже многодесятилетние попытки президентов Франции постараться убедить европейцев все-таки заняться обеспечением своей безопасности, созданием силового компонента, в общем, ни к чему особо не приводили.

С точки зрения условной Голландии, Бельгии или Италии, зачем тратиться на оборону, если в XXI веке больших войн не предполагается, а в случае чего есть американский "зонтик", военные гарантии и тем более американское ядерное оружие, которое находится в Европе. Какие-то же малые войны можно решить небольшими силами, а вместо этого деньги можно тратить на социальные нужды, на собственное развитие экономики и так далее.

Но в последние годы ситуация, конечно, меняется. Причем она начала меняться еще во времена первого срока Трампа, когда, как мы помним, европейцы были очень сильно напуганы. И как раз в ответ на это появился целый ряд европейских инициатив. Ну и сейчас, после второго пришествия Трампа, который, как мы видим, всего чуть более чем за месяц успел всех взбаламутить так, что европейцы довольно серьезно стали задумываться, а не прав ли был Макрон и все его предшественники? И Жак Ширак, и Франсуа Миттеран, которые взывали вот к этой самой европейской стратегической автономии?

Главная проблема заключается в том, что, для того, чтобы создать европейский военный рынок, нужно все-таки очень серьезно вложиться в военное производство, а для этого нужны деньги. Деньги автоматически в оружие не конвертируются, для этого нужно оборудование, кадры, время. В одночасье это все не делается. Поэтому европейцы, в том числе французы, с одной стороны, пытаются всем показать, что они готовы укреплять оборону, а с другой стороны, не тратить больших денег.

Как совместить первое со вторым, не очень понятно. Соответственно, европейцы пытаются лавировать между тем, как увеличить расходы на оборону и всем показать, что европейская стратегическая автономия возможна, и при этом еще поддержать Киев. А с другой стороны, как бы это сделать, не сокращая вложения в сугубо мирные сферы экономики. То есть они пришли к дилемме про пушки и масло.